Последние сообщения блогов

В густонаселённых регионах человек традиционно вмешивается в  естественные процессы и для формирования удобной для себя среды, и для  защиты самой природы от пожаров или болезней. Но есть особо охраняемые  природные территории, где запрещены самые разрушительные виды  деятельности, и экосистемы там развиваются по естественным законам.


Очередная экскурсия из серии "Чудеса подмосковного леса" знакомит  зрителей с особенностями естественного возобновления леса в пределах  одного из наших государственных природных заказников.

Продолжение экскурсий. На этот раз - по весеннему болоту.

Парашютист-пожарный – одна из самых трудных и опасных профессий. И готовиться к пожароопасному сезону парашютисты-пожарные Коми регионального лесопожарного центра начинают задолго до его наступления. Это и наземные тренировки, и прыжки с парашютом, и молитва.

С парашютистом-пожарным из села Усть-Кулом Республики Коми Романом Фрединой я встретилась на наземной тренировке парашютистов, в спортзале Коми регионального лесопожарного центра. Инструктор сыктывкарского авиаотделения Илья Макарьев показывал этапы укладки парашюта «Лесник-3», а Роман Иванович внимательно и сосредоточенно наблюдал за действиями инструктора, и это несмотря на то, что сам уже 18 лет работает парашютистом-пожарным и инструктором парашютно-пожарной группы и выполнил 300 прыжков с парашютом.

– Зимой у нас большой перерыв в работе, многое забывается, поэтому приходится все повторять снова-снова, – объясняет свое внимание Роман Иванович.

С удивлением я узнала, что свою работу парашютиста-пожарного, которой отдано столько лет, Роман Фредина считает второстепенной. А главным делом его жизни с недавнего времени является … служение Богу. В 2018-м году Роман Иванович принял сан диакона в храме Святых апостолов Петра и Павла села Усть-Кулом. И такой выбор сделать отца Романа сподвигла не опасная работа в небе, а, скорее, трудности земной жизни.

Надо сказать, что вся жизнь моего героя была связана с риском. В армии он служил на Северном флоте, на подводной лодке. После этого 5 лет работал в милиции. А потом решил пойти по стопам своего отца.

– Мой отец, Иван Григорьевич, много лет работал парашютистом-пожарным авиалесоохраны, – рассказывает Роман Иванович. – Потом и я сюда перешел, окончил курсы парашютистов-пожарных. Образование свое продолжил в Москве, где прошел обучение на инструктора – это старший группы парашютистов.

– Что самое важное во время прыжков?

– Прежде всего, нужна свежая голова, – удивляет мой собеседник. – Во время прыжка испытываешь большое моральное напряжение, и важно все сделать правильно, а на это даются секунды.

– Но я думала, что все уже у вас отработано до автоматизма.

– Всегда может быть какой-то форс-мажор. Хотя по прыжкам я не припомню таких случаев, а в самолете бывало. Однажды в открытый люк самолета у нас лопаты вылетели, и их связка зацепилась за самолет. Потом они, правда, оторвались и упали.

– Это благодаря такой опасной работе вы к Богу пришли?

– Не совсем. Крестился я в далеком 1996-м или 1997-м году. Поводом для участия в таинстве послужил трагический случай – погиб мой товарищ и одноклассник, который работал со мной в милиции. Тогда у нас вся семья покрестилась – жена и на тот момент двое наших детей – в Троице-Стефано-Ульяновском мужском монастыре. Только мы тогда покрестились – и обратно в свою жизнь окунулись.

– А когда уже осмысленно стали посещать храм и участвовать в богослужениях?

– Опять же, все это произошло из-за драматических событий в нашей семье. Начались проблемы с детьми, а их у нас уже было трое, – переходный возраст: и учиться не хотели, и искали мы их. И вот, когда мы с супругой уже перед стеной встали и не понимали, что можно сделать, то пошли на совет с батюшками. Снова поехали мы в Троице-Стефано-Ульяновский мужской монастырь, и игумен обители Савва (Гладков) объяснил нам, что только в Церкви мы найдем успокоение и ответы на все свои вопросы. Потом с супругой мы стали уже посещать храм Святых апостолов Петра и Павла, который открылся в нашем родном селе Усть-Кулом. И скоро его настоятель, отец Александр Антонов, предложил мне помогать ему во время служб. Когда я стал алтарничать, ситуация в семье нормализовалась. И зимой 2018 года, на день Николая Чудотворца, состоялось мое рукоположение во диаконы.

– Получается ли совмещать работу парашютиста-пожарного и диакона?

– Если есть возможность, то в субботу и по воскресеньям я участвую в службах.

– А сейчас, когда у вас идут тренировочные прыжки в Сыктывкаре?

– Попросил у батюшки благословение и поехал.

Чтобы продолжить этот рассказ о вере парашютистов, я побывала в селе Корткерос Корткеросского района Коми, где в весеннее время проходят тренировочные прыжки парашютистов-пожарных Коми регионального лесопожарного центра. Несмотря на то, что на аэродром «Корткерос» авиационно-спортивного клуба ДОСААФ России я приехала за несколько часов до начала тренировочных прыжков, здесь в это время уже шла подготовительная работа.

– Согласно всем правилам, у нас рабочий день начинается с момента прохождения медицинского контроля, – рассказывает пилот АН-2 и заместитель по летной подготовке аэроклуба города Кирова Юрий Иванцов. – А после этого надо записать полетное задание, сделать необходимые расчеты, запросить разрешение на использование воздушного пространства, получить его, доложить по всем службам, которые нас контролируют, что мы готовы. И далее мы занимаемся двигателем самолета: необходимо слить отстой с коллектора, проверить отстой топлива после заправки, потом запустить и опробовать двигатель на всех режимах.

– Юрий Васильевич, а кроме такой профессиональной подготовки, вы еще как-то готовитесь к полетам? Посещаете ли храм перед началом этого периода? – осторожно интересуюсь у своего собеседника.

– Конечно. Недавно побывал в Москве, где посещал службы в храме Христа Спасителя. И в городе Кирове, где живу, постоянно бываю в наших православных церквях. Сугубо в этот период молюсь Николаю Угоднику.

В ожидании парашютистов Юрий Васильевич успевает рассказать мне и про Ан-2. Произведен он был на Киевском авиационном заводе. А начался выпуск этих легких (вес 3600 кг) многоцелевых самолетов в 1948-м году. Используется АН-2 как сельскохозяйственный, спортивный, транспортный, пассажирский самолет и состоит на вооружении ВВС многих стран. И только с 1952 г он применяется и в системе авиационной охраны лесов. Побывала я и в салоне самолета. Юрий Васильевич показал места, где находятся парашютисты, перед тем как шагнуть в небо. Внутри АН-2 кажется миниатюрным, меньше, чем снаружи. Посчастливилось мне посидеть на месте второго пилота. Только Юрий Васильевич просит, чтобы я надела наушники, а ноги поставила на педаль – так ситуация будет более приближена к реальности. Юрий Васильевич поясняет, что сейчас я сижу на месте второго пилота, который находится здесь при взлете-посадке, а потом сюда садится летчик-наблюдатель.Летчик-наблюдатель – это «глаза», которые оценивают ситуацию с высоты птичьего полета. Летчик-наблюдатель в случае обнаружения лесного пожара самостоятельно принимает решение о необходимости его тушения силами парашютистов-пожарных, назначает старшего группы и определяет общее количество десантируемых работников на пожар.

Среди них особенно выделялся Валерий Романов – молодой, высокий, спортивный. Но тем не менее уже опытный парашютист, инструктор парашютно-пожарной группы. Девятый год он работает в лесопожарном центре и за это время выполнил более 200 прыжков. Кроме этого, Валерий Романов – ветеран боевых действий, свой воинский долг исполнял в Южной Осетии. Охотно за несколько минут до старта Валерий описал мне технические характеристики парашюта «Лесник-3»:

– Несмотря на то, что парашют сравнительно легкий (18 килограмм), он скоростной, – рассказывает Валерий. – На «Леснике» мы передвигаемся со скоростью 10 метров в секунду. Если ее соединить со скоростью ветра, то она получается очень большой, и если парашютист неправильно сработает, то может получить серьезные травмы. Поэтому в момент снижения ты должен стать против ветра, опустить вниз клеванты – это называется подрыв. Но это надо вовремя сделать, в противном случае купол останавливается и начинает падать. Вот почему на «Леснике -3» нельзя прыгать неопытному парашютисту.

Совсем скоро Валерий уже продемонстрирует все то, о чем мне рассказывал перед стартом.

Его задача как инструктора ППГ (парашютно-пожарной группы) осложнялась еще тем, что он являлся в своей группе выпускающим:

– Я должен проверить по карте проверки готовности парашютистов к прыжку: ножные и грудной обхваты, правильность зацепления свободных концов, двухконусный замок, парашютный прибор. После чего открыть дверь самолета и всех выпустить. Последним прыгаю я, – объясняет Валерий.

После разговора с парашютистами я отправилась в поселок Аджером, где находилась площадка приземления участников тренировочных прыжков. Прибываю на место, когда еще идет пристрелка. С помощью пристрелочной ленты определяются сила, направление ветра и место выброски парашютистов. Но вот в небе «вспыхнули» одинокие куполки парашютов. Когда парашютисты приближаются к земле, нахожу среди них Валерия. Ощущение такое, что он не спускается на парашюте, а нисходит на нем с неба на землю – неторопливо, величественно. Валерий не падает в сугроб, как это получилось у некоторых парашютистов, а осторожно приземляется на ноги. Несмотря на мягкую посадку, я все же заметила перемену в настроении Валерия – от предстартовой веселости не осталось и следа.

– Сложно было прыгать, скорость купола очень большая, – признается парашютист, прежде чем его с другими парашютистами увезут на базу, где они очистят от снега и уложат парашюты и начнут готовиться к выполнению следующего прыжка.

В следующий раз с Валерием Романовым и его семьей – супругой и двумя дочерьми – я уже встретилась в самый разгар пожароопасного сезона, в храме Ксении Петербургской деревни Визябож. Как выяснилось, здесь у Валерия алтарничает его дядя, Василий Торопов. Василий Александрович пригласил племянника посещать службы в деревенском храме и помогать его настоятелю, отцу Игнатию (Бакаеву).

– Я рад, что племянник со мной, – делится Василий Александрович. – У него были проблемы со здоровьем, но оно заметно улучшилось, когда Валерий стал посещать храм и участвовать в таинствах.

– Мне спокойнее, когда с такой опасной работой супруг тянется к Богу и Церкви, – признается и супруга Валерия Татьяна.

– Как проходит пожароопасный сезон? – интересуюсь уже у Валерия.

– Пока было только два выезда на пожары, – сообщает парашютист-пожарный. – А с парашютом  прыгал в это лето только один раз. Последний пожар был низовой – слабой интенсивности. Горела делянка, и от делянки пламя перекинулось в лес. Но все прошло, слава Богу, хорошо. На тушение этого пожара у нас ушло менее суток.
Но совсем по-другому о работе супруга рассказывает его жена Татьяна.

– Первый пожар они тушили на границе Коми с Архангельской областью. И прыжок, и тушение – все благополучно прошло. Конечно, муж не выспался, приехал домой уставший. По возвращении же рассказал, что они в 19–20 часов приземлились, тушили, а потом в 1 час ночи легли спать, а в 3 часа утра – снова подъем и работа по ликвидации пожара.

– А не пробовали отговорить супруга, предложить ему найти более спокойную работу? – интересуюсь у Татьяны.

– Что вы! – возмущается женщина. – Это у них семейное дело! У супруга и дядя, Александр Торопов, тоже работал парашютистом-пожарным. А Валерий много времени с дядей проводил, у него учился все му. У Александра Александровича домик в лесу был, а во дворе самодельный спортзал, где Валерий тренировался, а впоследствии тоже решил выбрать профессию парашютиста-пожарного.

Со Станиславом Афанасьевым, инструктором ПДПС (парашютно-десантной пожарной службы) лесопожарного центра Коми, я познакомилась на площадке приземления во время тренировок парашютистов. Станислав Николаевич наблюдал за ходом тренировочных прыжков. Связь с самолетом у него осуществлялась по рации, с парашютистами Станислав Николаевич общался по громкоговорителю.

– Самый важный момент – это раскрытие парашюта, – объясняет Станислав Афанасьев. – Я слежу сначала за двумя парашютистами, и если вижу, что все идет нормально, переключаюсь на других.

– А что вы можете сделать, если даже увидите какие-то нарушения? – интересуюсь я.

– Можно предупредить участников тренировки, например, чтобы безопасно разошлись, – продолжает рассказывать Станислав Афанасьев. – Сообщаю участникам тренировки скорость и направление ветра. В журнале фиксирую основные ошибки в ходе прыжка. Потом их разбираем.

А на другой день тренировок я уже встретила самого Станислава Николаевича, облаченного в костюм парашютиста-пожарного: он готовился выполнить показательный прыжок с парашютом для новичков. Был в этот день сосредоточен, погружен в себя, что-то про себя, как мне показалось, повторял. «Волнуется Станислав Николаевич», – подумала я, а ведь он уже 35 лет трудится в лесопожарном центре и за это время выполнил более 960 прыжков с парашютом!

Дежурный по старту проводит перекличку, выстраивает команду по ранжиру, по весу и выполняет вторую ступень контроля укладки и монтажа парашютной системы, а потом назначает парашютистов на прыжок. Инструктор парашютно-десантной пожарной службы Коми лесопожарного центра Павел Крюков в костюме СПП – снаряжении парашютиста пожарного. Ему предстоит выполнить показательный прыжок на «болото». Дело в том, что костюм СПП содержит полипропиленовые прокладки, которые могут удерживать парашютиста на плаву в течение 30 минут. Инструктор сыктывкарского авиаотделения Илья Макарин получает задание совершить прыжок на парашюте ПТЛ-72. Станислав Афанасьев в составе группы парашютистов спускается на парашюте в комбинированную мишень – круги радиусом 50 и 10 метров.

   После окончания тренировочного дня мне все же удалось побеседовать со Станиславом Николаевичем. Он признался, что на старте молился про себя:

– Каждый раз перед прыжком с парашютом я читаю молитву «Отче наш» и крещусь перед самим прыжком. Дело в том, что начало прыжков с парашютом – очень волнительный период в жизни парашютистов-пожарных. Во сне начинаешь уже совершать прыжки, – делится Станислав Афанасьев.

– Станислав Николаевич, что же вас заставило выбрать такую опасную профессию? – интересуюсь я.

– Благодаря своему товарищу Юрию Курсову я устроился в Коми региональный лесопожарный центр. До этого работал водителем в Сыктывкаре: развозил почту, трудился в министерстве здравоохранения. Первое время в новой для меня профессии я чувствовал себя некомфортно. С трудом преодолевал полеты на АН-2. Так я мучился 2 года. Но со временем стало легче – видимо, организм привык к таким нагрузкам.

– Но прыжки на парашюте в зону лесных пожаров не сравнить по трудности с тренировками? – продолжаем беседовать.

– Пожары тоже ведь бывают разные. Есть и простые. Конечно, в засушливые периоды, при высокой температуре и когда возникший пожар поздно обнаружен, бывает, что очень трудно его ликвидировать. Тогда и по неделям его тушим, а у нас задача – ликвидировать пожар до полного прекращения фазы горения. Тогда очень тяжело бывает…

В семье Станислава Афанасьева сугубо молятся и заказывают за него службы перед началом пожароопасного сезона.

– Мы с супругой и ребенком любим посещать Свято-Стефановский кафедральный собор города Сыктывкара. Потом, бывая в Москве, обязательно посещаю столичные православные храмы и монастыри. Есть и свой любимый собор – Казанской иконы Божией Матери на Красной площади. Запомнилась мне и поездка в Троице-Сергиеву лавру и посещение Серапионовой палаты. Молился я в Москве и у мощей блаженной старицы Матроны.

Среди парашютистов нет неверующих. Особенно это видно, когда инструкторы со всей России собираются вместе. Последний раз мы встретились в городе Улан-Удэ, где получали допуск для выполнения опасных работ. Там мы тоже с коллегами выполняли прыжки с парашютами, сдавали зачеты. А в свободное время обязательно посещали храмы. Это уже наша традиция – православные люди должны ходить в Церковь! – завершаем беседу со Станиславом Афанасьевым.

Старое интервью Александра Прищепова, интересное и все ещё достаточно актуальное.

 
   
 Пал травы  

       

Если взглянуть из космоса на Калининградскую область,  открывается удивительная картина: она густо покрыта очагами природных  пожаров, тогда как в соседних странах – Польше и Литве – не горит  практически ничего. Эта разница настолько отчетлива и заметна, что  феномен заинтересовал специалистов НАСА и Европейского космического  агентства, которые ведут спутниковую съемку Земли. Они обратились к  профессору Копенгагенского университета, специалисту по  природопользованию Александру Прищепову, который объяснил, что причина – в особенностях российского сельского хозяйства.

 Очаги природных пожаров, апрель 2018 года  

Масштабные природные пожары весной и в конце лета – непрямое  следствие запустения полей и пастбищ Российской Федерации, которое  остановилось только в последние годы. С этим же связаны и другие  нерадостные феномены – например, как ни странно, ускорение вырубки  дождевых лесов Амазонии, импорт пальмового масла и уничтожение  тропических лесов Индонезии. О том, почему в России так много природных  пожаров и что происходит с российским сельским хозяйством, Александр Прищепов рассказал Радио Свобода.

– Я исследую факторы изменения землепользования, в том числе динамику  пожаров, почему, где горит, и ко мне обратились люди из соответствующей  программы НАСА и Европейского космического агентства. Есть ряд  спутников, они облетают в течение одного-двух дней всю планету, и  различные сенсоры записывают информацию о спектрально-отражаемой  способности или, как те же тепловизоры, термическую информацию. И есть  алгоритмы, позволяющие выделить территории, которые горят, точки  горения, либо территории, которые выгорели. Ко мне обратились, потому  что я писал диссертацию об исследовании динамики землепользования, о  заброшенных землях и обращал внимание на так называемую  институциональную компоненту, почему в одних странах все заброшено со  схожими агроклиматическими условиями, а в других ничего не заброшено. И  то же самое получается с пожарами – в определенных странах все горит, а в  других не горит. Это глобальный процесс, важный для всех, эти пожары  существенно сказываются на здоровье населения, на биоразнообразии, к  тому же все, что сгорело, особенно весной, переносится в Арктику и  осаждается на снегу, снег и лед начинают таять. Поэтому если горит  Калининградская область, это оказывает влияние и на Прибалтику, и на  Польшу, и на всех остальных. Это не только проблема России, это  глобальная проблема.

– В чем причина такой заметной разницы – россияне банально больше палят сухую траву?

– Да, одна из главных причин – так называемые сельхозпалы, то есть  когда старую траву, сухие растения, солому палят для расчистки поля или  даже просто так – по традиции. Даже невооруженным глазом видна разница:  вот соседняя Литва, соседняя Польша, даже Беларусь, там есть законы,  которые запрещают любые сельхозпалы, и там нет такого горения. А есть  Россия, где похожий закон, кстати, тоже приняли в декабре 2015 года, он  предполагает довольно высокие штрафы за сельхозпалы, особенно для  юридических лиц, но практически мало применяется. Есть эксперты,  например Гринпис, которые говорили, что с введением закона ситуация  изменилась, но мне кажется, изменилась она локально на два года из-за  большего количества осадков, а не из-за закона и в этом году мы видим  прежнюю картину.

– Люди жгут траву и случаются пожары – это понятно, но как это связано с заброшенными сельхозземлями?

– Есть статистическая связь. Вообще, порядка 30 процентов пожаров –  "природные пожары" (в кавычках, потому что они на 95 процентов все равно  происходят из-за человеческой деятельности, но это те пожары, которые,  грубо говоря, происходят не в зданиях, не в городах). Есть два заметных  пика. Первый раз мы горим весной, это в основном, конечно, сельхозпалы,  горит трава, и в плане количества пожаров это еще относительно немного. А  вот по-настоящему сильное горение у нас начинается летом, после работ  по уборке урожая, когда начинают жечь стерню и жечь солому. Причин две –  это своеобразные традиции и чистая экономика. С соломой, например,  просто нечего делать, нет достаточного поголовья скота, поэтому проще от  нее избавиться. Хотя есть механизмы, как переработать эту солому, ими  мало кто пользуется. Но пожары получаются по-настоящему масштабными,  потому что вокруг много горючего, или, как мы говорим, пирогенного  материала – это как раз все те самые заброшенные бывшие поля и пашни.

 Сжигание пожнивых остатков в средней полосе России, Рязанская область  

– О лесных пожарах мы сейчас не говорим?

– Нет, иногда, конечно, бывает, что пожары перекидываются с  сельхозтерритории на леса, но лесные пожары – особая история, там своя  динамика и свои движущие факторы.

– Вы сказали, что дело не только в экономике, но и в традиции, так эта традиция – сугубо российская?

– На самом деле, раньше жгли везде. Я работаю в Дании, так вот и  здесь тоже в 60–70-х годах жгли. Я с коллегой разговаривал, он говорит:  "Я до сих пор помню, как в детстве мы ходили и баловались, жгли траву". Я  бы сказал, что дело в культурных различиях и в некоторой культурной  эволюции. Зачем жечь, если можно использовать другие факторы, как  устранить эту накопившуюся сухую биомассу? Во-первых, это совершенно  отрицательно влияет на биоразнообразие и вообще на состояние почвы, хотя  в России есть субъективное и ошибочное восприятие, что это хорошо для  почвы. Во-вторых, любые пожары – это загрязнение воздуха, мы этим дышим,  и это вредит здоровью. Мы можем продолжать жить в средневековье, где  средняя продолжительность жизни была до 30–40 лет, но мы все-таки  стремимся устранить факторы, которые отрицательно влияют на окружающую  среду и на нашу жизнь. Но у людей заложен в голове механизм, что сухую  траву надо жечь, так исторически сложилось, люди используют самый  дешевый инструмент, чтобы контролировать территорию.

– Давайте немного подробнее обсудим связь с ситуацией в сельском  хозяйстве вообще. Кстати, какая она? В России все плохо, поля пустуют?

– В последние годы, конечно, шла тенденция на улучшение, вовлечение в  оборот заброшенных земель, но если говорить по сравнению, например, с  1980-ми годами, то есть периодом до распада СССР, у нас появилось только  официально как минимум 40 миллионов гектаров пахотных земель, которые  перестали использоваться. То есть посевные площади, которых было 120  миллионов гектаров, у нас сократились на треть.

 Заброшенные сельскохозяйственные земли, Смоленская область  

– А можно эту площадь, 40 миллионов гектаров, с чем-то сравнить для наглядности?

– Ну, например, почти такую площадь имеют суммарно все пахотные земли  во Франции. Ситуация вроде бы становится лучше: в 2016 году был принят  закон о вовлечении в оборот заброшенных земель, об эффективном  использовании земель, после трех лет землю изымают, если она не  используется по назначению, но возвращена таким образом пока лишь  небольшая доля. И это я говорю только о пашне, а у нас еще есть  существенное сокращение поголовья скота, соответственно, нагрузки на  пастбищные экосистемы значительно сократились, а значит, мы еще смело  можем добавить к “заброшенным” землям еще 20–30 миллионов гектаров  бывших пастбищ.

– Которые превратились в какие-то поросшие кустарником пустыри?

Мы просто живем в пирогенном материале, мы окружены этим пирогенным материалом, и никто ничего не делает, чтобы его устранить

– Да. Кстати, это далеко не всегда плохо с точки зрения экологии.  Например, для степных экосистем это здорово, природа восстанавливается.  На самом деле в России земли постоянно выводились из сельхозпользования с  начала ХХ века, просто такое катастрофически значительное забрасывание  земли произошло только после распада СССР, это связано с изменением  структуры экономики, в том числе с потреблением. Если мы посмотрим,  какие земли сократились, это в первую очередь те, которые использовались  под производство кормовых культур, порядка 80 процентов заброшенных  земель в прошлом были под кормовыми культурами. Раньше мы субсидировали  производство поголовья скота, а сейчас все импортируем из Бразилии, мы  стали крупнейшим покупателем бразильского мяса, занимаем у них 20 или 30  процентов импорта. Соответственно, у нас земля, которую раньше  использовали под кормовые культуры и пастбища, не используется, и это  очень много земли. Раньше в Калининградской области было порядка 400  тысяч гектаров посевных площадей, сейчас – 230. А что происходит с  заброшенной землей? Какая-то через 20–30 лет превращается в лес, но в  основном это заросли кустарника и травы, каждую весну это огромная сухая  биомасса. Мы просто живем в пирогенном материале, мы окружены этим  пирогенным материалом, и никто ничего не делает, чтобы его устранить.  Вот смотрите, есть пожары в Калифорнии, там люди из-за нехватки земли  живут на той территории, которую сама природа, можно сказать, создала  опасной с точки зрения пожаров. Там есть вот этот кустарник – пирогенный  материал, а люди сами вклиниваются в эту среду. А у нас получается  обратный процесс, у нас эта среда на нас наступает. Полузаброшенные  деревни в зарослях кустарника – и так почти вся средняя полоса. Тут  только спичку поднеси.

– И вот весной кто-то начинает жечь траву, а от нее загорается  все вокруг – вот эти пирогенные кустарники на заброшенных полях и  пастбищах?

– Да, кто-то впервые за много лет решил поле засеять, а его для этого  нужно очистить, и сжечь – это самый дешевый вариант. Где-то просто  окурок бросили. Я понимаю, что окурки бросают и в Польше, просто там нет  такого скопления сухого материала, нет столько заброшенных земель.  Когда Польша и Прибалтика вошли в Европейский союз, они получили большие  субсидии на поддержание сельхозтерриторий, как раз маргинализированных  территорий. Сельхозпроизводители получают субсидии и поддерживают  территорию, чтобы она не выглядела как заброшенный пустырь. Поэтому если  мы хотим жить и не гореть, нам надо что-то делать с  сельхозтерриториями. Либо использовать по назначению, либо  восстанавливать леса, только не спонтанно, а организовано, с плановой  высадкой деревьев и так далее.

 Заброшенные сельскохозяйственные земли, Рязанская область  

– Я видел в вашей работе,  что сокращение поголовья скота в России, переход на массовый импорт  влияет на природопользование не только в РФ, но и в других странах.

– Действительно, у нас произошло существенное сокращение поголовья  скота. Почему произошло? Исключительно из-за покупательской способности.  Я сам 1978 года рождения, и я прекрасно помню, что мы мясо в какой-то  период не могли себе позволить купить, особенно в переходный период –  1992–93 годы. Большие города особенно страдали. Вообще, говядина – это  дорогой продукт, и всегда он связан с доходом населения. Это заметно на  примере Китая: как только доходы начинают расти, люди стараются есть  больше говядины, ну, в силу каких-то, может быть, культурных  характеристик, предпочтений, отношения к здоровью и так далее. У нас в  определенный момент спрос на говядину резко упал, а сейчас идет  замещение свининой и курой, то есть производство говядины тоже растет,  но очень медленно, потому что в России нет еще и молочного производства.  Но все-таки есть прослойка, которая ест говядину. И где-то в районе  2006 года у нас провели сельхозперепись, и после этого правительство  заключило очень большой контракт с Бразилией, Медведев ездил туда  договариваться, и мы стали импортировать бразильское мясо, особенно  большими объемами после запрета мяса из ЕС. В один прекрасный момент  Россия стала ведущим мировым импортером бразильского мяса. Ну, просто  оно дешевле. Получился парадокс. С одной стороны, у нас заброшенные  земли, мы свои земли вывели из оборота, потому что нерентабельно... С  другой стороны, мы четко видим, что мы добавляем значительную долю в  вырубку лесов Амазонки. Мы сделали расчеты: у нас идет поставка мяса из  Бразилии, и конечно, мы вносим свою лепту в вырубку лесов Амазонии.

– А что с молочной продукцией?

– Ну вот знаете, в новостях иногда рассказывают, что Россия подписала  очередные контракты по импорту пальмового масла из Индонезии... Россия  сейчас, если не ошибаюсь, является ведущим мировым импортером пальмового  масла, а дальше вся эта связь с фальсифицированной молочной продукцией в  России... Путин сейчас с ней активно как бы борется, дал поручение  Медведеву разобраться с этим вопросом, но если мы импортируем такое  количество пальмового масла, соответственно, это как-то сказывается... И  это точно плохо сказывается в Индонезии, потому что там экстенсивное  производство, идет вырубка тропических лесов.

– Я правильно понимаю, что мы закупаем пальмовое масло, чтобы  делать из него эрзац-молоко и молокопродукты? А в Индонезии под  производство этого масла еще и вырубают джунгли?

– Я бы хотел вне политики находиться с таким вопросом, что,  естественно, какая-то доля... Грубо говоря, мы закупаем пальмовое масло в  огромных количествах, и какая-то существенная доля пальмового масла, я  уверен, идет в молочную продукцию, особенно если это дешевая молочная  продукция, где-нибудь на периферии. Естественно, пальмовое масло  используется и в кондитерских изделиях, и в других продуктах. Ну,  хорошо, забудем о здоровье населения России, тем более что это не прямая  связь, потому что не все пальмовое масло так плохо влияет, как об этом  иногда говорят, хотя, конечно, все-таки хочется есть натуральные  продукты. Но если мы говорим об Индонезии, естественно, это приводит к  продолжению вырубки тропических лесов. Потому что мы находимся на  глобальном рынке, мы не одни, растет население в Китае, потребление  пальмового масла в других странах, и мы в это тоже вносим существенную  лепту, – рассказал Александр Прищепов.

Источник: https://www.svoboda.org/a/29165728.html

Весна наступает, приближается время встречи перелётных птиц.  Поговорим, как подготовиться к их прилёту из тёплых краёв. С детства  всем известны скворечники и прочие дощатые домики. Вашему вниманию  предлагаю статью нашего коллеги Вячеслава Забугина, опубликованную на сайте Союза охраны птиц России и лет семь назад размещённую мной в своём блоге. Делюсь этой архивной публикацией.


Как самостоятельно изготовить дуплянку  для птиц


Написать такого рода статью меня заставило одно неприятное  обстоятельство –  сейчас стало совсем непопулярным  изготавливать  гнездовые домики для птиц и развешивать их в садах и парках. Если  сравнивать количество скворечников и синичников, сделанных  самостоятельно и вывешенных для птиц сейчас и, к примеру, двадцать лет  назад, то сравнение будет далеко не в пользу сегодняшних дней. Максимум  на что способны большинство наших современников – это купить готовую  конструкцию в магазине и, не задумываясь о её удобстве, повесить на  высокий шест в уголке своего дачного участка. Люди не думают, кто будет  жить в этом домике, удобен ли он для птиц, насколько долго  он прослужит  и есть ли возможность очистить его от мусора.  Все эти «обязанности»   они  обычно перекладываются на совесть производителя. Между тем птицы  могут выбрать другое место  для выведения потомства не только из-за  неудачной конструкции домика, ведь  даже имея в своем распоряжении  отлично выполненное гнездовье, можно расположить его так неудачно, что  птицы гнездиться в нем не захотят.  Не являясь орнитологом, автор около  15 лет изготавливал разнообразные гнездовья для птиц (синичники,  скворечники, совятники),  и  всего развесил более 70 разных по величине   дуплянок и полудупел  для птиц (фото 0), а теперь готов поделиться  своим опытом изготовления  рукотворных домиков для срытогнездящихся птиц  -  дуплогнездников,  которые более всего нуждаются в подходящих  «квартирах» для выведения птенцов. Честно признаться, «открыть глаза» на  поведенческие особенности дуплогнездников помогла книга К.Н.  Благосклонова «Гнездование и привлечение птиц в сады и парки» , из-во  Московского  университета 1991. Так что если кто-то захочет более  детально ознакомиться с тонкостями выбора птицами своих гнездовий –  обращайтесь к первоисточнику.

Сразу хочется отметить,  что сделать самостоятельно дощатое гнездовье  значительно проще, нежели дуплянку. Но при выборе места для выведения  потомства большинство птиц наверняка предпочтут дуплянку дощатому  синичнику или скворечнику, просто потому, что первая

1-    Более похожа на дупло дятла, где привыкли гнездиться  птицы
2-    Площадь  дна, при тех же внешних размерах, у дуплянки больше
3-    Потери тепла в цилиндрическом гнездовье будут значительно меньше
4-    Такое гнездовье менее заметно на дереве и в лесу, что поможет в защите от хищников

Пятое «за» при выборе  конструкции домика для птиц – это то  обстоятельство, что когда Вы находите подходящие для этой цели дерево,   из  него можно  сделать большое количество  дуплянок, минимально  тратясь на материалы. Ведь если  делать всё, как рассказано ниже, то  придется докупить лишь только саморезы, а небольшие обрезки (20-25 см  длиной) горбыля и  широких досок всегда можно найти на своём дачном  участке или попросить у соседей, строящих  дом для себя.  

Теперь, «уговорив» Вас сделать дуплянку, а не  дощатое гнездовье,  приступим к делу. Первое и самое сложное в этом деле найти подходящее  дерево для наших целей.  Больше всего для  основы дуплянки подойдёт   осина, поэтому при прочих равных условиях для поиска дерева лучше  отправиться в  старый осинник.  Осина часто выгнивает изнутри и при  этом, в отличие от березы, у неё остаётся целым толстый слой древесины  возле коры. Среди поваленных старых осин нужно найти дерево с трухлявой  выгнившей древесиной, причем необязательно, чтобы в середине была  пустота.  Достаточно того, чтобы внутренняя часть её была более мягкая,  чем та, что возле коры. Для этого приходиться, вооружившись пилой,   несколько раз распиливать стволы разных  деревьев, для того чтобы найти  подходящее.  Выгнившая древесина всегда темнее и податливее сухой и  целой (фото 1), а потому иногда можно, пропилив до половины ствола, быть  уверенным, что нашли нужное дерево. После спила нужно убедиться, что  сердцевина гнилая и, отмерив небольшой участок ствола, отпилить его с  другой стороны. Не беда, если снаружи ствол имеет неприглядный вид от  сырой и грязной коры.



Главное, чтобы у коры древесина  была не гнилой. Диаметр ствола без коры  должен быть в пределах: для синичника – 15-22 см. Для скворечника –  22-30 см.

Лучше сразу очистить ствол от коры. Вес сразу уменьшится и,  если дать  подсохнуть,  то о ствол уже не испачкаешься. Далее все работы с  заготовкой лучше проводить в мастерской, на верстаке. Автор изготавливал  гнездовья и в лесу, чтобы развесить их тут же, но считает это  нецелесообразным. Ввиду отсутствия электричества в «полевых условиях»   все работы можно производить  ручным инструментом или аккумуляторной  дрелью, к тому же работать на земле весьма неудобно. В общем, несём  заготовку на дачный участок или на деревенское подворье, чтобы спокойно,  в ненастные дни, когда прогуляться и наблюдать за птицами  проблематично, заняться полезным делом.

Заготовку следует разделить на части, чтобы получился не один домик.  Высота синичника может быть от 20 до 40 см, но наиболее оптимально – 25  см (для скворечника 30 см, но можно и до 45 см). Это для того, чтобы  удобно было выбирать сгнившую древесину  -  чем меньше высота гнездовья,  тем удобнее. Желательно сразу продумать в каком месте будет  располагаться леток и, если в стволе есть подгнивший сучок, то леток  лучше расположить именно там. Отпиливать лучше: крышу - под небольшим  наклоном от летка, дно - перпендикулярно волокнам (ровно). Распилив  участок ствола на нужные по высоте и размеру заготовки, начинаем  выбирать трухлявую сердцевину стамеской.


Если сердцевина ствола мягкая, то часто выбирать можно одной стамеской,  поддевая и изламывая гнилые волокна. Главное, орудуя то с одной, то с  другой стороны заготовки проковырять сквозное отверстие в центре ствола,  после этого работать станет легче.  (фото 3)


 
У края сердцевина более твердая, потому, откалывая стамеской щепу,   приходиться помогать киянкой или молотком.  Если сквозное отверстие уже  есть, то целые волокна будут легко отделяться. Их следует изламывать  внутрь ствола. (фото 4)



Как правило, выгнившая древесина  заканчивается недостаточно близко у  края (наружи) ствола, но если внутренняя часть ствола очищена от гнилья,  то выбрать  волокна по всей длине вдоль  ствола до нужной толщины стен   нетрудно. Желательно сохранить круглую площадь дна.  В идеале толщина  стенок  гнездовья  для синичника – 1,5-2 см (для скворечника – 2-3 см).   Чем стенки толще, тем гнездовье прослужит дольше, но будет тяжелее.  К  тому же внутренний диаметр дуплянки очень сильно влияет на заселяемость  птицами гнездовий. Внутренний диаметр синичника  должен быть 10- 16 см,  скворечника  - 15- 20 см.



Следующий этап – это сверление летка. Легче всего сделать леток можно  коронкой по дереву подходящего размера и дрелью. (фото 6) Но если  коронки нет леток нужно наметить, для синичника – 3-3,5 см (для  скворечника – 5 см). А затем насверлить по диаметру отмеченной  окружности отверстий максимально возможным сверлом и выбить отверстие  летка стамеской. В этом случае края лучше обработать круглым  напильником.
 
Дно закрепляем саморезами (хорошо подходят черные  потайные саморезы по  дереву длиной 60-80 мм). Подойдет обрезок доски толщиной 1,5-2 см или в  крайнем случае кусок десятислойной фанеры (ДСП в любом случае избегайте,  она рассыплется от сырости в первый же год). Как только кусок  закреплен, следует обрезать выступающие за пределы стенок части его.



Крышу можно сделать из куска доски, как у дна, но лучше из горбыля.  Хорошо если крыша выступает над летком на несколько сантиметров – это  защищает внутреннюю часть  гнездовья от дождя. Закрепить крышу  практичнее на саморезах, ведь ежегодно очень желательно чистить  гнездовье  от строительного материала прежних хозяев. Только будьте  осторожны – гнезда дуплогнездников часто кишат насекомыми-паразитами  (блохами, клещами и т.д.). Просто вытряхивать гнездовую подстилку лучше  подальше от лица, стараясь не вдыхать пыль. Аккумуляторной дрелью проще  всего закрутить 6 саморезов на крышу.


           
Но сначала, перед закреплением саморезами,  нужно просверлить в крышке  отверстия чуть толще выбранных саморезов, для того чтобы доска не  треснула и чтобы позже легко можно было выкручивать саморезы вручную.  (фото 9)
Детский пластилин сейчас стоит недорого, его удобно использовать для  законопачивания щелей между стенками и дном, а также стенками и крышкой,  когда щели слишком широкие.



Пластилином, замазкой для окон, варом для садовых деревьев или другим  пластичным материалом нужно замазать места от выгнивших сучков на  корпусе дуплянки.



 Сделать это нужно для того, чтобы защитить гнездовье от «вандализма»  дятлов.  Последние являются самыми злостными разрушителями домиков для  птиц. Часто дятлы пытаются добраться до птенцов певчих птиц, пробивая  дыры у основания гнездовья. Это происходит в холодные, сырые годы, когда   весной и летом дятлы не могут найти достаточно корма, чтобы прокормить  птенцов. Иногда это происходит по непонятно по какой причине, как  например делает желна.  Птица  своим мощным клювом слово ради забавы  разрушает ветхий скворечник.



 Или  ещё был случай, когда совсем неизвестно зачем-то один большой  пестрый дятел смастерил в большом скворечнике ( он располагался  на  садовом участке) кроме одного, ещё три одинаково кругленьких, идеальных  летка – на разной высоте и сторонах гнездовья.  (фото 13)



В лесу гнездовье «живёт своей жизнью» и  его могут разрушить или  повредить множество обстоятельств. Самое частое изменение развешенных  вдали от человеческого жилья гнездовий опять-таки касается вмешательства  дятлов. Большой пестрый дятел «модернизирует» удобные по его мнению  гнездовья, расширяя леток.  После этого он использует гнездовье как  ночёвочное дупло.  Однажды леток скворечника зубами расширила  куница,  она  влезла внутрь  и достала пуховых птенцов поползня, а снаружи на  летке оставила свои  следы от зубов. Иногда дуплянку занимают пчёлы, но в  практике автора это касалось только больших по размеру  дуплянок-совятников.  Пчелы залепляют воском большой леток, оставляя  маленькое отверстие, в которое может пролететь  только насекомое. Осы,  поселяясь в птичьем гнездовье, леток не изменяют. Они подвешивают свои  бумажные соты на крышке гнездовья, но человеку в тот домик лучше не  соваться пока не наступят холода.  Совятники и скворечники могут  занимать белки, которые в гнездовой период тоже являются врагами  дуплогнездников.  Белку, поселившуюся в одном из совятников, в практике  автора, раз зимой поймала куница. Хищник оставил часть добычи не  доеденной в том же гнездовье. Зимой один из скворечников, повешенный в  пойме р.Дубны, использовал как кладовую воробьиный сычик. Сычик не  использовал  эти свои запасы в течение зимы и потому весной, когда автор  проверял гнездовья, там была целая куча разложившихся мышей и полёвок.   Ну это всё рассказы про дуплянки развешиваемые в безлюдных местах. Их  приходилось развешивать там, чтобы привлечь редкие виды птиц, например  такие как, белая лазоревка, хохлатая синица, малая мухоловка.  Если Вы  развесите синичник недалеко от посёлка, дачи или города, то с большей  вероятностью  его заселит большая синица.



 Этот урбанизированный и многочисленный вид  имеет возможность захватить  гнездовье до прилёта наших мигрантов. Как правило синицы занимают самые  лучшие гнездовья. В конце мая из  них уже вылетают  птенцы.  У синиц в  выводке может быть до 12 птенцов, когда птенцы подрастают, перед вылетом  они едва помещаются в дуплянке.

Далее синицы могут приступить ко второй кладке, но иногда после них  «вторым эшелоном» заселяется мухоловка-пеструшка.  (фото 16) Последняя  является  второй  по численности птицей, кто наиболее часто заселяет  дуплянки в средней полосе. Плотность гнездования пеструшки может быть  умопомрачительная, кажется, что её останавливает только отсутствие  подходящих для себя мест выведения птенцов.



Гораздо реже чем названые виды, искусственное гнездовье-синичник возле  дома  может заселить полевой воробей,  садовая горихвостка, лазоревка.







Более крупные гнездовья, скворечники – в первую очередь заселят  скворцы.Самцы будут самозабвенно петь возле дуплянок уже с середины  апреля. А в конце мая скворцы уже кормят слётков. Больше у гнездовий  скворцы не появятся, огромные стаи этих птиц кочуют по полям и лугам,  сенокосам и выгонам. Если скворечников возле вашего дома много («много» -  это хотя бы 5-6, а не сто, как можно подумать),  развешены они высоко  от земли и ветви деревьев не находятся очень близко от летка, то очень  большой шанс, что дуплянки не будут простаивать пустыми последующее за  весной лето. Их запросто могут облюбовать стрижи. Увидеть залетающего в  дуплянку стрижа совсем непросто – слишком быстро влетает он внутрь  домика.  Но если весь световой день над Вашим домом летает с  пронзительными криками  стрижиная стая, значит колония этих птиц  облюбовала Ваши гнездовья. Черные стрижи начинают откладку яиц в июне,  насиживают около 20 дней, но птенцы сидят в гнездах более месяца. В  Подмосковье, когда лето холодное с затяжными ненастьями, птенцы могут  покинуть гнезда в начале августа. А вылет их в конце июля – это  нормальное явление.


       
Видовой состав птиц, если гнездовья развесить подальше от человеческого  жилья будет разнообразнее, но первыми по количеству всё равно останутся  большие синицы и пеструшки. Оба этих вида  могут занимать как синичники,  так и скворечники. Но проследить судьбу даже обычного вида наших птиц  для настоящего любителя всегда интересно. Ведь когда бок о бок с тобой  живет целая птичья семья, становишься невольным свидетелем нежных сцен и  драк, конфликтов с врагами и кормления птенцов, в курсе, когда птенцы  вылупились и покинули гнездо.

 Два слова о развешивании дуплянок. Домики для синиц лучше закреплять на  дереве  у ствола, чуть выше середины кроны (4-6 м вполне хватает).  Ориентировать леток лучше на восток. Наклон допускается только вперед,  то есть в сторону летка и ни в коем случае не стоит закреплять гнездовье  запрокинутым назад – птенцам будет тяжело выбраться из такого домика.  Дуплянки можно закрепить к узкой доске или  к жерди на земле, а затем   доску прикручивать проволокой к стволу дерева. Чем длиннее доска, тем  более короткую лестницу можно использовать, чтобы поднять синичник на  требуемую высоту. Это особенно ценно при развешивании в лесу, где  зачастую для того чтобы подняться выше  можно использовать только  имеющиеся на дереве ветви.



Возле жилых построек дуплянку-скворечник  лучше закрепить на шест.  Скворцам совсем не будут мешать ветки  дерева, на котором закреплен  домик. Но если Вы хотите, чтобы гнездовье заселили черные стрижи стоит  позаботиться чтобы перед летком, а также на два метра ниже его не было  мешающих вылету птиц ветвей. Стрижи бросаются вниз, выпрыгнув из  дуплянки,  и лишь потом расправляют крылья и набирают высоту. Именно  поэтому им необходимо свободное от препятствий пространство под  гнездовьем.
Несколько слов о больших дуплянках.  Дуплянка-совятник изготавливается  для привлечения сов, уток-дуплогнездников, голубей клинтухов.  Потенциальных жильцов для этих квартир не так уж много и потому  заселяются эти гнездовья не столь успешно, как более мелкие. Изготовить и  подвесить такое гнездовье дело не одного дня. Порой, чтобы доставить  его на место требуется целая экспедиция. (фото 23) А поднятие его на  дерево без специальных приспособлений невозможно. Такие гнездовья  развешиваются в определённых местах под конкретный вид птицы, но и тогда  вероятность заселения искусственного гнездовья меньше, чем  естественных. В большой степени виновата в этом, как считают  специалисты, расплодившаяся в больших количествах куница.



Сделать  самостоятельно синичник-дуплянку или скворечник  не столь сложно, как  может показаться из этой статьи. Если найти подходящее  сухое дерево, то  можно изготовить несколько  разнообразных гнездовий и развесить их  возле дома или в саду. Домики привлекут полезных насекомоядных птиц,  которые будут бороться с вредителями урожая и тогда можно минимально  использовать химические удобрения. Ведь не зря в Европе самым  перспективным видом в практике лесохозяйстенных мероприятий  считается  привлечение больших синиц.  Но даже и полевые воробьи выкармливают  птенцов исключительно насекомыми. Одно дело к Вам в сад ненадолго  прилетит одна синица, другое дело в нем будут жить несколько пар, у  каждой из которых от 5 до 12 птенцов. Всех их надо выкормить насекомыми.  Так что стоит задуматься -  выгода для садовода наглядна. И ещё,  дуплогнездники очень зависимы от количества подходящих мест для  выведения птенцов.  В саду, лесополосе или молодом лесу, без дуплистых  деревьев не заселится ни один из вышеперечисленных видов. Но стоит  человеку повесить там дуплянку, одну, две или три, как этом безмолвный  зеленый участок оживет, запоет на разные лады прекрасными голосами наших  пернатых спутников, услаждая наш с Вами слух. Разве не стоит  всё это  того, чтобы немного потрудиться?