Больше 40 лет Анатолий Анатольевич Голынский работает лесопатологом в Российском центре защиты леса. Родился он в Смоленской области в лесном поселке Буда, где его отец работал лесничим, потом семья переехала в Калужскую область, там и прошло детство нашего героя. В 15 лет Анатолий Анатольевич поступил в Правдинский лесной техникум, после его окончания пришел на работу в 5-ю Московскую экспедицию Центрального аэрофотолесоустроительного треста Всесоюзного Объединения «Леспроект». И ни разу не поменял место работы. За это время он обследовал тысячи гектаров российского леса.
Сейчас полевой сезон  лесопатологов в самом разгаре, поэтому и беседовать пришлось  на «рабочем месте» - в лесу.

- Анатолий Анатольевич, почему вы выбрали профессию, связанную с лесом?
- Я же с детства в лесу.  У меня отец был лесничим, и дед работал в лесном хозяйстве. Отец мечтал, чтобы кто-то из детей продолжил его путь. С детства приучал детей к лесу, к труду. Лет с десяти он постоянно брал нас с братом  с собой в лес.  Сначала на сенокос, а потом когда подросли, то помогали ему отводить делянки под рубки.  Мы с друзьями еще и подрабатывали, лесосеки расчищали, кстати, так мы заработали на первый мопед. А когда пришло время определяться с профессией, не задумывался и поступил в Правдинский лесной техникум, уже имея некоторые познания об этой работе.
- Анатолий Анатольевич, ваш отец был лесничим, а вы выбрали немного другое направление – стали лесопатологом?
- Все началось с романтического желания посмотреть мир, хотелось куда-то поехать. Поспособствовала  в этом наш преподаватель по защите леса Нелли Алексеевна Каюкина. В конце третьего курса она предложила поехать на практику с экспедицией лесопатологов в Хабаровский край. Вот так я впервые соприкоснулся с этой профессией.
- Чем запомнилась та первая полевая практика?
- Конечно, я еще тогда мало понимал, чем предстоит заниматься. Хабаровский край произвел сильное впечатление – такой простор, тайга, мощные реки, в Подмосковье такого не увидишь. Лесопатологи на практике показали, как проводить таксацию, обследовать очаги. Во время практики я окончательно определился с выбором профессии. Окончив техникум, стал работать в экспедиции. Правда, трудовую деятельность пришлось прервать на два года из-за службы в армии, но в 74 году я вернулся в 5-ю Московскую экспедицию. И уже, будучи дипломированным специалистом, поехал в Иркутскую область.
- В те годы в Иркутской области как раз наблюдалась вспышка сибирского шелкопряда, вот тут уж, наверное, было не до романтики, работы много?
- Да, тогда мы работали в очагах «сибиряка», проводили наблюдения за развитием популяции: собирали гусениц в садки, кормили их, взвешивали, рассчитывали, какой вред он может нанести. Кроме того в то время проводилась борьба с вредителем, одни из первых испытаний биологического препарата дендробациллина, в чем мы тоже участвовали. Сначала прокладывали маршрутные ходы, выставляли пикеты, потом разделившись на две группы, стояли на пикетах с сигнальными ракетами. Самолет подлетает, пилот сообщает нам по рации, мы выпускаем ракету, с этого места он начинает пылить препаратом, на втором пикете также выпускают сигналку – там он заканчивает, разворачивается и вновь продолжает обработку пока баки не опустеют.  Тогда препарат показал хорошие результаты.
- Где еще побывали за сорок с лишним сезонов?
- Да много где были: Приморье, Чита, Бурятия, Красноярск, Тюмень, Томск, Курск, Мурманск…
- Насколько я знаю, вы и жену себе нашли в экспедиции?
- Познакомились мы еще в техникуме, а поженились в экспедиции, с тех пор она практически каждый сезон работает со мной. У нас двое сыновей.  
Когда родился старший сын, я поступил в Московский лесотехнический институт, а закончил, когда на свет появился младший. Без малого десять лет учился. Не раз отчисляли, не раз восстанавливался, а что делать, обучение на заочном курсе совпадало с полевым сезоном, не успевал все сдавать, но все же окончил институт.
- Вы продолжили в некотором смысле дело отца, жена одной профессии с вами, а дети пошли по стопам родителей?
- Мы их тоже с малолетства приучали к лесу, брали с собой в экспедицию. Старший сын лет с 15 был рабочим, помогал в лесу, вникал в тонкости профессии, он и сейчас работает в Рослесозащите, младший тоже в лесном хозяйстве поработал. Так что целая династия получилась.
- 40 лет на одном предприятии, по сегодняшним меркам, это очень много, как складывалась ваша карьера?
- Сначала работал техником, потом инженером, и начальником партии тоже был. Так что можно сказать прошел все этапы. Сейчас работаю инженером, в основном наблюдаю за подмосковными лесами. Для дальних поездок уже возраст не тот, да и молодежи надо дать проявить себя в деле.
- О каких-то ярких случаях из профессиональной жизни расскажете?
- За столько лет много чего было и яркого, и не очень, всего и не упомнишь…  В 2004 году поехали мы в Томскую область, поразили меня тогда километры «сожранного» леса. В тот момент лесное хозяйство переживало не лучшие времена, все разрушилось, за лесом некому было смотреть. Неприятно было в лесу, все трещит, страшный лес становится. И вроде понимаешь, что нужно что-то делать, убирать, спасать, а никому вроде и дела нет. Вот такие моменты конечно запоминаются.
- Мрачновато как-то, но, наверное, были и веселые случаи  на полевых?
- Сейчас с улыбкой вспоминаю неожиданные встречи с дикими животными, а тогда конечно было не до смеха. Один раз в Братске легли мы спать, тепло было, ночевали у костра под открытым небом. Просыпаюсь, а меня медведь обнюхивает. Я вскочил, начал кричать, ножом размахивать, в общем, испугали мы друг друга и медведь пустился наутек. Оказалось недалеко от нас рыбаки лагерем стояли, медведь у них рыбу таскал, заодно и к нам на огонек заглянул.
- Анатолий Анатольевич, что вы больше всего цените в профессии?
- Свободу и нужность, чувствуешь свою причастность к общему важному делу. Работали мы в Братске, там лес погибал от промышленных выбросов. Мы провели обследование, выявили причину, после этого заводы стали очистные сооружения ставить, ситуация улучшилась. Тут даже не гордость чувствуешь, просто знаешь, что твоя работа нужна.
- За сорок лет, наверное, многое что изменилось, совсем по-другому проводится лесопатологический мониторинг?
- Конечно и изменений много, но и старого осталось достаточно. Сейчас работать полегче стало, используем планшетные компьютеры. Приходишь в лес и сразу знаешь, где находишься, навигация спасает. Не на бумаге пишешь, а практически все данные сразу в общую базу забиваешь, и конечный результат мониторинга быстрее получаешь.
- Уходить на покой пока рано?
- За столько лет выработалась устойчивая привязанность к работе, интерес не пропал. Сейчас будем ловушки на пилильщика проверять, через неделю на шелкопряда-монашенку пойдем…