Птицы, пожалуй, самые заметные из диких обитателей нашей природы. Мы редко видим белку, хотя этот зверек очень распространен в наших лесах, еще реже встретим зайца или лисицу, не говоря уже о волках и медведях. Зато птицы то и дело оказываются на виду, хотя многие стороны их жизни не так-то просто подсмотреть. Что мы знаем о них – пернатых жителей поднебесья? Не они ли первые защитники растений от врагов – тлей,  жуков,  мух,  гусениц и  прочих паразитов? А разве можно представить себе жизнь без неугомонного птичьего пения, щебета, щелканья, свиста? Лишите лес этих привычных для нас звуков, и Природа потеряет свою первозданную прелесть. Язык  птиц – это язык понятный каждому без перевода, язык самóй волшебницы Природы.

В национальном парке «Таганай» обитает 179 видов птиц. Среди мелких птиц, которых на Таганае насчитывается порядка 80 видов, самыми распространенными являются синицы (большая, длинохвостая, хохлатая, московка), камышевки (индийская, садовая, дроздовидная, барсучок), клесты (еловый, сосновый), овсянки (обыкновенная, садовая, камышевая), пеночки (весничка, теньковка, зеленая, трещотка), трясогузки (белая, желтая, горная, желтоголовая, желтолобая), мухоловки (малая, серая, пеструшка), славки (садовая, серая, завирушка, черноголовая, ястребиная) и другие. Но самые многочисленные среди птичек-невеличек – это дрозды.

Это слова из одной популярной песни советских времен. В нашей стране дроздов обитает не менее 15 видов. Из них на Таганае встречаются всего семь. Это черный дрозд, пестрый дрозд, дрозд-рябинник, дрозд-деряба, чернозобый дрозд, дрозд-белобровик, певчий дрозд. И все они умеют петь. Но самый искусный исполнитель среди них – это певчий дрозд. Его песня звучит примерно так:

Голос у певчих дроздов более высокий, чем у других видов. Чтобы их послушать, нужно отправляться в лес под вечер. Впрочем, в период гнездования, заливистое пение рябинника тоже неплохо звучит ранним утром. Вблизи Центральной усадьбы национального парка есть небольшая куртина пихтарника, чудом сохранившаяся здесь в хаосе бесконечной кройки благоустройства пригородных угодий. Десятилетиями дрозды квартируют здесь под укрытием темнохвойного лапника. Идешь утром на работу в лесничество мимо этого дроздовника и одна мысль в голове – выживу или нет? Агрессивность самцов, охраняющих гнездовья, кажется. не имеет предела. Сначала, на краю леса, тебя завораживает изысканная трель, наверное, десятков птиц, мирно совершающих утренний моцион пробуждения и хвалы восходящему солнцу из-за зубчатого гребешка Малого Таганая. Но стоит лишь погрузиться под сумеречный полог леса, как птицы на мгновение стихают, и через пару секунд на тебя обрушивается гомон голосовой несуразицы с крылоприкладством взбесившихся мам и пап, численность которых, судя по жидкой бомбардировке, исчисляется уже сотнями. У бывалых наготове с собой зонт, а вот новичков приходится потом успокаивать и оттирать от дроздового «напалма». Так что, с мая и до середины июня Дроздовый пихтарник приобретает статус экстремального плацдарма.  

Но более близко я познакомилась с дроздами в полдень и знакомство это было вновь не из приятных. Однажды на маршруте по Таганаю, я наткнулась на гнездо, приютившееся на куче бурелома. В гнезде было четыре яйца, голубых с бледно-коричневыми крапинами. Хозяева колыбельки, вероятно, улетели на кормежку, поэтому я спокойно сфотографировала диковинку.

Вернувшись через пару дней, я еще издалека поняла, что местообитание пернатых больше не пустует. Подкравшись, я увидела птицу на гнезде. Удача! Сейчас я тебе устрою фотосессию! Но не тут-то было. Тишину прорезал такой пронзительный крик, что я непроизвольно прикрыла голову руками и не зря, потому что в следующий миг не меня налетел дрозд-самец, стукнул клювом по запястью, взлетел на ветку и начал так орать, что я поспешила покинуть эту гневную семейную обитель. Спустя некоторое время я вновь навестила неугомонное семейство, но меня ждало разочарование – гнездо валялось на земле. Я терялась в догадках, что же здесь произошло – напал ли на гнездо хищник, или подросшие птенцы, улетая, опрокинули  ненужную им младенческую люльку? Пройдя несколько шагов вдоль тропы, я услышала шорох на обочине. Вскоре оттуда выполз птенец,  неуклюжий, желторотый, мокрый от росы. Сфотографировав малыша, я отнесла его подальше от тропы и спрятала в густой траве – это всё, что я могла сделать для нового жителя таганайской тайги, в чьи зеленые руки я отдавала его хрупкое тельце. Будем надеяться, что беззащитный слеток под приглядом родителей доживет до своего совершеннолетия.